Портреты трудовых мигрантов из Средней Азии в очередях ФМС Москвы

Дата публикации: 15.10.2012

Портреты трудовых мигрантов из Средней Азии в очередях ФМС Москвы

Автор репортажа – Марина Глазкова

5 октября в Независимом пресс-центре состоялась пресс-конференция по результатам опроса трудовых мигрантов, проведенного некоммерческой исследовательской службой «Среда». Москва сегодня является центром притяжения трудовой миграции из бывших среднеазиатских республик СССР. Что это за люди, с какой целью они приехали, каково их мировоззрение и отношение к вере, что они думают о нас, какие проблемы стоят перед ним острее всего? – этими вопросами летом 2012 года задалась служба «Среда». В результате был проведен опрос 400 респондентов, обратившихся в отделения ФМС России в г. Москве. Исследование позволило составить портреты приехавших на заработки граждан Узбекистана (38% опрошенных), Таджикистана (24%) и Киргизии (23%).

Открывая пресс-конференцию, координатор проекта «СРЕДА» Алина Багрина обозначила научную и практическую значимость проведенного исследования, однако отметила, что подобная работа должна вестись системно и, по возможности, с привлечением разных инструментов исследований. Проведенное исследование – пробный шаг. Изучение данной проблемы не ограничено мегаполисами, но важно для российского общества в целом, особенно с учетом возрастающей коммуникационной плотности социальных связей и мировых экономических тенденций. Трудовые мигранты в Европе – состоявшееся явление. На сегодняшний день, в Лондоне по разным данным насчитывается около 1 млн мигрантов; Москва уже приближается к этой цифре, с учетом как легальной, так и нелегальной миграции. В настоящее время мигранты в Москве не так заметны, не так уверенно себя ведут, как, скажем, в Лондоне, где сложившиеся диаспоры чувствуют себя хозяевами города, но это, возможно, вопрос времени. Можно предположить, что пройдет 15-20 лет, и гражданское общество во многом будет состоять из детей мигрантов, которые «пассионарны, предприимчивы, закалены, имеют опыт «негарантированного выживания» в терминологии Р.Инглхардта». «Вектор того, как будут строиться наши отношения, закладывается уже сейчас», – подчеркнула руководитель службы Среда. По словам Багриной, возможный страх старожилов перед «нашествием мигрантов» вызван большой скоростью процесса, приводящей к «когнитивному спазму и делению «Свои-Чужие». При этом из внимания часто ускользает тот факт, что «в Москву приезжают хорошие люди, которые готовы работать, помогать своим близким, заводить детей», с сильными консервативными и патриархальными ценностями и религиозной доминантой в мировоззрении.

В следующем выступлении результаты исследования изложил Владимир Блинов, эксперт службы «Среда». В ходе исследования в очередях в ФМС, были опрошены граждане Узбекистана (38%), Таджикистана (24%) и Киргизии (23%). Демографический портрет этих людей таков: подавляющее большинство – мужчины (90%) в возрасте от 18 до 34 лет. Как правило, у них среднее специальное образование (70%), они приехали в Россию для того, чтобы зарабатывать деньги (99%). Доход – менее 30 000 рублей (74%). Семья опрошенных мигрантов в 75% случаях осталась на их родине, и 73% приезжих отправляют деньги именно туда.

При этом 88% респондентов считают себя счастливыми. «Мы знаем, в каких условиях живут трудовые мигранты, с какими трудностями они сталкиваются. Несмотря на это они говорят, что счастливы. Это дает нам важную информацию об их системе ценностей», – отметил Блинов.

Какие проблемы для мигрантов наиболее актуальны? Как ни странно, это не финансовые трудности и не претензии к властям, а одиночество, которое беспокоит 76% опрошенных. При этом на плохое отношение москвичей жалуются всего 10% мигрантов.

Выяснилось, что приезжие приписывают москвичам прежде всего порядочность (83%), самостоятельность (83%), образованность (81%). Наименее присущи москвичам – высокомерие (41%), эгоизм (36%), и, что интересно, религиозность (63%). Таким образом, «глазами представителей традиционных обществ, мы сами таким обществом вряд ли являемся», – прокомментировала эти результаты Багрина. Среди наиболее характерных качеств своих соотечественников мигрантами отмечены трудолюбие (92%), самостоятельность (87%), порядочность (87%).

45% опрошенных говорят о том, что хотели бы в перспективе стать гражданами России. В наибольшей степени желание остаться в России характерно для граждан Киргизии (42%) и Таджикистана (54%), и в наименьшей – для приезжих из Узбекистана (29%). «Это говорит о том, что трудовые мигранты, которые приехали и получили разрешение на работу, – возможно, станут частью нашего общества, станут россиянами» – подчеркнул Блинов. Однако, при этом большая часть респондентов (64%) не хочет, чтобы их дети были похожи на россиян. Подавляющее большинство опрошенных отметили, что они плохо относятся к перспективе принятия их детьми православия (82%).

Если говорить о религиозном портрете приезжих, то граждане Таджикистана демонстрируют наиболее высокую степень принадлежности к исламу и следованию религиозным практикам. Среди них наибольшее число суннитов (71%) и наименьшее число тех, кто не знает, к какой ветви ислама принадлежит (14%). Среди граждан Киргизии 52% суннитов и 29% не знающих, среди граждан Узбекистана – 58% и 28% соответственно. Среди приезжих из Таджикистана также заметно выше доля тех, кто регулярно посещает мечеть (21%), в сравнении с приезжими из Киргизии (9%) и Узбекистана (8%).

Что касается уровня владения русским языком, половина опрошенных считает, что они читают (51%) и пишут (48%) по-русски свободно, меньше половины указывают на наличие «некоторых затруднений» с навыками чтения и письма. Однако, по мнению проводивших исследование интервьюеров, говорящих свободно на русском языке среди респондентов всего 34%, а прочие испытывают те или иные затруднения. Несколько хуже других владеют русским языком таджики.

Если говорить о стоящей задаче социализации мигрантов, то один из способов – организация бесплатных курсов по изучению русского языка. Посещать такие курсы изъявили желание 40% мигрантов. Среди желающих ходить на курсы больше всего таджиков (55%).

Альтернативой курсам могут стать образовательные программы, реализуемые через Интернет. Это может оказаться существенно более доступным для мигрантов. Как отметили все собравшиеся, уровень пользования интернетом среди московских трудовых мигрантов быстро растет в течение последних лет. Например, по данным опроса «Среды», интерентом пользуется каждый второй опрошенный.

Подводя итоги исследования и обобщая получившиеся портреты приехавших в Москву на заработки граждан из стран Средней Азии, Алина Багрина отметила, что, в целом, узбеки оказываются несколько более оптимистичными и при этом сравнительно закрытыми для интеграции. Киргизы – несколько моложе, реже помогают оставшимся на родине семьям, чуть чаще жалуются на проблемы с миграционными службами. Таджики являются наиболее последовательными мусульманами-суннитами; в Москве они в среднем остаются на наиболее продолжительный срок. «Все три группы являются представителями разных культур, носителями отличающихся традиций, и хотелось бы не культивировать некий обобщенный и зачастую стереотипный образ, а уважать в новых москвичах их различия», – подчеркнула Багрина.

Продолжая пресс-конференцию, эксперт службы «Среда», ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Роман Лункин проиллюстрировал обсуждаемую проблему данными из другого исследования Среды, проекта «АРЕНА» («Атлас Религий и Национальностей» составлен по результатам опроса, репрезентативного для субъектов Федерации и проведенного летом 2012 года среди 56 000 россиян). В этом опросе в числе прочего изучалось отношение россиян к мигрантам. Лункин отметил, что 20% опрошенных в России настороженно относятся к мигрантам (к приезжим другой национальности), однако разброс по субъектам РФ оказывается большим. Лидирующие позиции по числу «настороженных» занимают Санкт–Петербург (40%) и Ленинградская область (37%). Самыми лояльными к мигрантам оказались жители Смоленской области (4%) и Северной Осетии (4%). Респонденты, заявившие о себе как «православные» и ведущие относительно активную религиозную жизнь (прихожане, читающие Евангелие), показывают сравнительно высокий процент настороженности по отношению к приезжим. С другой стороны, также несколько больше «настороженных» – среди гражданских активистов, людей, готовых заниматься собственным бизнесом, патриотов, – что может говорить, по мнению Багриной, о возможной формирующейся «закрытой российской модели» в глазах активной части населения.

Присутствующие эксперты обратили внимание на типичность проблемы одиночества мигрантов, перспективы внедрения курсов русского языка и вопросы религиозности. Юлия Флоринская (сотрудник Центра Миграционных исследований) отметила, что полученная в ходе исследования цифра знающих русский язык достаточно высокая и говорит о том, что социализация мигрантов лежит не в плоскости изучения русского языка. Эксперты согласились с тезисом о том, что для интеграции приезжих необходимы комплексные меры, в том числе и правовой ликбез, а не только курсы русского языка и культуры. Роман Лункин в ходе обсуждения обратил внимание на следующий факт: если, основываясь на данных исследования, говорить о том, что среди мигрантов 12% регулярно посещают мечеть, то количество активных верующих мигрантов в Москве составляет около 100 тысяч человек. Для многих мигрантов мечеть и посещение богослужений являются возможностью ощутить себя в сплоченной этнокультурной среде. Алина Багрина отметила, что спрос москвичей на строительство православных и инославных храмов, а также мечетей уже исследуется службой «СРЕДА»: результаты репрезентативного телефонного опроса москвичей, жителей как «Старой», так и «Большой Москвы», будут опубликованы в ближайшее время.

Присутствующие отметили, что проведенный опрос мигрантов является шагом на пути исследований специфической части нашего общества, этнокультурные, ценностные и духовные запросы которой часто выпадают из поля зрения политиков, чиновников, журналистов и даже представителей экспертного сообщества. Образы мигрантов, предлагаемые службой «Среда», помогают увидеть очертания будущего столичного мультикультурного общества.

Комментарии экспертов к итогам опроса

Алексей Мунипов, Главный редактор журнала «Большой город»

Пока в Москве нет этнических гетто, проблему интеграции мигрантов решить проще

↑ к началу статьи

Мне кажется, проблемы одиночества мигрантов как таковой не существует. Это как-то слишком романтически звучит, а в этой теме ничего романтического нет. Есть проблема скотских условий, в которых они живут, это да. Решать ее никто не готов, потому что она практически всех устраивает, включая, к сожалению, москвичей. Но ее, конечно, решить можно. Куда сложнее решить проблему ассимиляции — по большому счету, до конца она ни в одном европейском городе не решена. Но и ее можно было бы решить, причем сейчас это сделать проще — в Москве пока нет этнических гетто, а мигранты, в общем, готовы интегрироваться. За этим они сюда и едут — то есть, за хорошей жизнью, за будущим для детей, а интеграция является неотъемлемым условием этого соцпакета. Но пока, к сожалению, я не вижу ни одной реальной силы, которая была бы готова этим заниматься – так что дальше, наверное, все будет только ухудшаться.


Юлия Флоринская, Заместитель директора Центра миграционных исследований, кандидат географических наук

Несмотря на тяжелейшие условия работы и жизни в Москве, мигранты в подавляющем большинстве «счастливы», в том числе и тем, что могут помогать своим семьям

↑ к началу статьи

Москва – крупнейший российский регион по приему трудовых мигрантов: в Москве регистрируется и получает разрешение на работу примерно пятая часть всех трудовых мигрантов, приезжающих в Россию. Именно поэтому в Москве наиболее ярко выражены все проблемы взаимоотношений принимающего населения и мигрантов. Что и подтвердили последние исследования некоммерческой службы «Среда».

Проведение опросов мигрантов и принимающего населения – ценный источник информации, объемно дополняющий данные сухой миграционной статистики. Перед нами появляются живые люди, с запросами, оценками, стремлениями, отношениями. И, как показали опросы «Среды», часто выявляемая информация полностью опровергает господствующие в обществе мифы.

Среди опрошенных мигрантов большинство – приехали зарабатывать деньги и в Москве работают, а не «шляются по улицам», как иногда пытаются представить  ситуацию сторонники запрета трудовой миграции. Несмотря на тяжелейшие условия работы и жизни в Москве, мигранты в подавляющем большинстве «счастливы», в том числе и тем, что могут помогать своим семьям в Москве (25%) и на Родине (73%). Они не замечают плохого отношения к себе со стороны москвичей – только 10% чувствуют плохое отношение (в отличие от москвичей, процент неприятия мигрантов которыми значительно выше – об этом исследование в рамках проект «Арена», которое представил Сергей Луникн). Мигранты совсем неплохо владеют русским языком, даже с учетом не только их собственных оценок, но и оценок московских интервьюеров, следовательно, вопрос их интеграции или адаптации не начинается и не заканчивается только знанием русского языка, все значительно сложнее.

Конечно, не стоит относиться к результатам проведенного опроса (как и вообще любого опроса), как к истине в последней инстанции. Мигранты из Средней Азии – это только чуть больше половины трудовых мигрантов в Москве. В столице работает огромное число выходцев из Украины, Молдавии, дальнего зарубежья. У них явно существуют отличия в отношениях с принимающим населением, в планах на будущее, в потребности изучения основ русской культуры и языка. Кроме того, проведение опроса в очередях у ФМС формирует специфическую выборку – это, в большинстве своем, скорее законопослушные, желающие легализоваться или уже легализованные мигранты (хотя, к сожалению, вопросов о правовом положении мигрантов не задавалось – и это существенный недостаток опроса, так  как правовое положение в большой степени влияет на стратегии поведения мигрантов). За скобками опроса осталась и миграционная «история» приехавших трудовых мигрантов (сколько раз они уже приезжали в Россию, сколько провели здесь всего за последние годы, а не только в этот конкретный приезд), а ведь она также напрямую связана с планами на будущее, с интеграционным потенциалом мигрантов. Явно завышенной кажется и цифра желающих получить российское гражданство (если сравнивать с результатами масштабных опросов последних лет, проводимых исследовательскими миграционными организациями – там, как правило, эта цифра не превышает 25%); возможно, такой результат как раз определен местом опроса – например, в очереди стояли мигранты, желающие получить РВП (разрешение на временное проживание – первый шаг к получению вида на жительство и гражданства), – но это лишь предположение, так как вопрос о целях похода в ФМС также не задавался.

В целом, несмотря на имеющиеся недостатки, которых не бывает лишен ни один опрос, проект службы «Среда» интересен не только и даже не столько специалистам по миграционной тематике, сколько широкому кругу людей (москвичей, прежде всего), готовых воспринимать новую информацию о тех «чужих», кто в силу обстоятельств живет и работает в их городе, готовых к разрушению стереотипов по отношению к мигрантам, к реальному осмыслению трудностей коммуникации с ними, чтобы затем искать и находить пути к конструктивному взаимодействию.


Протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма мученицы Татианы при МГУ

Нельзя, чтобы мигранты в Москве создавали анклавы

↑ к началу статьи

Важно, чтобы мигранты не чувствовали себя в Москве чужаками, а для этого нужна миграционная политика. Но нельзя, с другой стороны, чтобы в Москве они создавали анклавы, в которых бы они чувствовали себя самодостаточно, имея свои больницы, школы, парикмахерские, мечети, торговые центры.

По большей части, мигранты приезжают в Москву не для того, чтобы показывать агрессию. Они приезжают в Россию, чтобы улучшить свое материальное положение – на это их толкают условия жизни в их собственных странах. В России есть хорошие традиции взаимодействия с представителями ислама и других религий, поэтому нужно их возрождать. Кто приходит к нам с любовью, тех мы должны принимать с любовью. Кто приходит к нам с агрессией – с теми мы должны распрощаться. Но основная проблема в отношениях с приезжими в отсутствии продуманной миграционной политики, что все признают.


Степан Васильевич Львов, руководитель управления социально-политическими исследованиями ВЦИОМ

Для качественного изучения мигрантов не обойтись без глубинных интервью

↑ к началу статьи

Методы исследования мигрантов могут быть самые разнообразные, как и при исследовании любого другого социального явления. Если вы хотите узнать о том, из каких групп состоит изучаемое сообщество, из каких стран и с какими планами приехали мигранты, в каких отраслях они собираются работать, то конечно, нужно проводить количественное исследование. Если же вас интересуют мотивы их поведения, их ценности, если вы хотите детально изучить практику, в которую они вовлечены, то здесь не обойтись без качественных исследований и, прежде всего, глубинных интервью, диадических интервью, можно даже попытаться провести фокус-группы. Интересный результат могут предоставить методы включенного и невключенного наблюдения.

Но в данном случае, если исследователи берут для опроса только мигрантов в очереди в ФМС, то они упускают из виду две другие группы этой категории людей: тех, кто не заинтересован в том, чтобы получить легальный статус, и тех, кто его уже имеет.


Ахмад Макаров, начальник Департамента внутренних дел духовного Управления мусульман Европейской части России

Выборка мигрантов для данного исследования своеобразная, но показательная

↑ к началу статьи

Выборка мигрантов для данного исследования, конечно, несколько своеобразная, но, несмотря на это, она является показательной. Важно, что были опрошены именно те люди, которые хотят легализовать свое присутствие в России. Таким образом, исследование не затронуло три другие группы мигрантов: тех, кто собирается жить в России нелегально, тех, кто решает свои проблемы с ФМС вне очереди, и тех, кто уже имеет российское гражданство, но приехал сюда из стран Азии. Но интерес лишь к одной определенной группе мигрантов не является недостатком исследования – это его специфика.

Какова основная проблема в сфере мигрантов и миграции? Отсутствие в России четкой миграционной политики. Концепция в этой сфере принята лишь недавно, она разработана специалистами, но требует слишком глубоких тектонических сдвигов во всем обществе. В связи с этим непонятны перспективы ее претворения в жизнь, насколько они реальны. Как замечательно сказал руководитель комитета по делам национальностей Саратовской области Авезниязов Сергей Клементьевич: «Нам не все равно, о чем думают люди в оранжевых жилетках». Мне кажется, это высказывание прекрасно отражает заботу о мигрантах.

Сейчас в подходе к мигрантам выделяются две крайности: подход к ним как к чисто трудовым единицам и, с другой стороны, желание их «окультурить». На мой взгляд, как первый, так и второй подход неверны. Я считаю, что само понятие «российской культуры» еще не определено: 20 лет мы не можем в этом определиться. Давайте будем откровенными: 20 лет мы не можем определиться, куда мы идем, и при этом хотим, чтобы в этом разобрались люди, которые сюда приехали. От советской культуры остались главным образом киноштампы, дореволюционная культура почти забыта самими россиянами, а внедрение развившейся в последние годы полуамериканской масс-культуры (по фильмам категотрии “В”) чревато развитием преступности.

Может быть, попробовать прививать мигрантам правовую культуру? Однако уровень правовой культуры самих россиян достаточно невысок. Правовой нигилизм среди нас – это нормальное явление. Что касается стран, откуда к нам приехали мигранты, то ситуация следующая. В Таджикистане правовые  институты, разрушенные  в результате гражданской войны, до сих пор не восстановились в полной степени. В Узбекистане – значительная их дисфункция. В Кыргызстане они развиты лучше всего, но несколько революций подряд бесследно не проходят. Таким образом, мигранты зачастую не имеют опыта общения с государством. Или весь их опыт заключается в представлении о том, что государство может «держать и не пущать». Потом они приезжают сюда и видят то же самое.

Обучать их русской истории? Но сейчас в учебниках истории зачастую отражен некий исторический миф, который работает на разрушение самого общества, в т.ч. через маргинализацию ряда этнических и конфесиональных групп. В первую очередь это относится тех, к которым относятся мигранты. Такой подход не только не привьет им любви и уважения к России (чего нам хотелось бы), а, наоборот, будет способствовать их отторжению.

Каковы перспективы интеграции мигрантов в российское общество?

Перспективы, конечно, есть, но они зависят от нас. Во-первых, надо привыкнуть к мысли, что Россия не является и никогда не являлась моноэтничным и моноконфессиональным государством. В соответствии с этим надо перестраивать  и образовательные программы. В их нынешнем виде они способны только настраивать одни группы населения против других. Надо находить и показывать положительные примеры интеграции (современные, исторические), раскручивать их. Такие примеры есть, в нашей истории в российский социум успешно инкорпорировались целые корпорации и консорции, но эти факты известны лишь узкому кругу специалистов. Необходимо, чтобы  “истории успеха” этих людей и групп были всеобщим достоянием, это даст правильные ориентиры сегодняшним мигрантам. Собственно, в истории России  для них наиболее интересны истории этих групп. Если же им прививать ценности общества, на которое они не хотят походить (а не хотят походить, потому что у них срабатывает инститнкт самосохранения), то это ничего, кроме отторжения, не вызовет.

Работу в отношении мигрантов надо из “палочно-галочной” перевести в реальную. Необходимо работать с мигрантскими структурами, причем не с “барабашками”, созданными для галочки, а с реальными лидерами, авторитетными в этих средах (“старшими”), обладающими мобилизационным ресурсом. Активнее использовать возможности общественных и религиозных организаций, но тех, которые обладают авторитетом в этих средах.

Необходимо воспитывать принимающее сообщество, которое скорее можно назвать “непринимающим”. Без этого никакой интеграции мирантов никогда не получится. Если принимающее общество не будет готово к мигрантам, то процессы их анклавизации многократно усилятся. В нынешнем состоянии отношений мигрантов с принимающим сообществом избежать анклавизации невозможно, и анклавизация является средством выживания мигрантов, причем не только сохранения их культурной идентичности, но и выживания физического.

Если учесть все эти моменты, то перспективы интеграции есть, если же нет, то перспектив не останется не только у интеграции мигрантов.