О проекте
Святое и ценное: спрятать, чтоб не подставить под удар?
Когда начинаешь смотреть работы, присланные на конкурс, одну за другой, ты оказываешься в эпицентре, в концентрированном скоплении эмоций, которыми наполнена наша сегодняшняя жизнь. Причем, если в повседневности эти эмоции – нередко смазаны, не всегда выпуклы, то здесь – все очевидно и четко. Эта концентрированность хотя бы немного позволяет понять, осмыслить, что же происходит с нами.
На фотографиях – много пожилых лиц. Старики и старушки в бедном, если не сказать убогом интерьере. В интерьере, в котором они живут, а точнее, доживают свою нелегкую жизнь. О том, что жизнь нелегкая, можно понять и по подписям к фото, рассказывающих о военных подвигах, о пережитых репрессиях и потерях близких. А можно и не читать подписи: прошлый век, на который пришлось детство, юность этих людей, был богат на катаклизмы, и их вполне хватило бы на несколько столетий. Да и лица этих людей доносят информацию о пережитом. Очень редко увидишь пожилого человека на фотографии, лицо которого отражало бы позитивную эмоцию (откуда ей, на самом деле, взяться?). В глазах, складках морщин – в основном усталость, воспоминание о том, как было тяжело когда-то, как трудно и неуютно — сейчас.
Обращение к теме пожилых людей — с одной стороны – попытка связать воедино прошлое и настоящее, восстановить то и дело рвущуюся цепочку связи поколений. Поэтому-то нередко и помещают авторы в кадр себя рядом с фотографиями предков. С другой стороны, о стариках заставляет говорить наше чувство вины перед ними, боль за них. Уж слишком неуютно пожилым людям живется на пространстве нашей страны, где старость, на самом деле, занимает самое периферийное место. Старики не вписываются в комфортный мир, глянцевую видимость которого мы пытаемся создать себе. Но они, которым – за всю жизнь не додали, недоблагодарили (а точнее, совсем не отблагодарили) – есть. И мы пытаемся хоть как-то оправдаться, определяя наших стариков – святым и ценным.
Работа «Бабушкины…» Полины Королевой – память о детстве, размышление о том, что выдержала, удержала на своих руках эта пожилая женщина (потому и акцент – на эти руки).
Святое и ценное – очень часто воспринимается сквозь призму трагедий истории. Но есть и попытки донести главное без трагического пафоса, без боли. Святое и ценное – это семья. Но и об этом здесь говорят через образы пожилых людей. («Золото долгих лет» Владимира Аверина, «Любовь длиною в жизнь» Натальи Кругликовой).
На самом деле – семья чаще этим и ограничивается. Может быть, еще семья – священник с беременной матушкой, женщина с ребенком – это почти все. Разве еще «Новогоднее настроение» Александра Бендюкова, где семья — отцовско — сыновьи отношения, которые прорывают пространство убогой реальности в глубину настоящих ценностей. И зритель, легко, как герои на горке, съезжает из убогости быта в область бытия, в область святого и ценного.
Но вот момента зарождения семьи, первых поцелуев, первых признаний – в работах участников конкурса практически не обнаруживается. Поцелуй ценен, только если за ним стоит полвека семейной жизни. Молодость, ее красота, ее поэзия – не ценна и не является воплощением святого. Может быть, здесь сказывается наше тотальное недоверие, наше «докажи»? А у молодой пары нет никаких доказательств, нет тех 50 лет (хотя кто сказал, что – не будет?)… Значит, выпадают из контекста ценностных категорий.
Если рассматривать фотоконкурс в общем, вне этого контекста оказывается все то, что может дарить радость в данную конкретную минуту. Нет восхищения перед телесной красотой человека, как женской, так и мужской, да и красота природы – обязательно – в печальных тонах. Даже работы с детьми – нередко звучат без намека на позитив.
Собственная семья (кроме бабушек-дедушек), близкие люди, бытовые мимолетные радости – не замечаются. Не ценятся. Почти нет современности как таковой, нет реалий, по которым можно узнать, что действие происходит во втором десятилетии XXI века. Да, о святое и ценное – понятие вневременные. Но ведь речь именно о том, что ценно для человека, живущего в данной стране на данном отрезке времени. В своем конкретном «сегодня» он почему-то не находит ценностей…
Возможно, здесь отразилось наше неумение радоваться и ценить сегодняшний миг, благодарить за него, наслаждаться им. Только — прошлое и, возможно, будущее, которое отражаясь в этом прошлом, выглядит весьма печальным…
Святое и ценное оказалось вне урбанистического контекста. Количество «городских фотографий» — минимально. Получается, ничего ценного в городе – нет, и городская среда не несет в себя никакой глобальной смысловой информации, и потому оказывается вычеркнутой из поля зрения в визуальном разговоре о самом значимом. Даже архитектура, которая относится к культурно-историческому наследию и может хранить тот самый «исторический код», который пытаются расшифровать авторы многих фотографий (но через образы пожилых людей, нередко – своих предков) не попадает в их поле зрения как транслятор идеи о святом и ценном.Если и есть архитектура – то в основном храмовая, притом опять же — не городская.
Юмор в присланных фотоработах – явление нечастое. О святом и ценном, по мнению многих авторов, нельзя говорить с улыбкой, пусть и доброй (редкие случаи – «Отче на-а-ш» Владимира Силамедниса, «Монах Петр» Андрея Рассанова, «Венчание» Сергея Потеряева). В остальном – все серьезно. Иногда эта серьезность пугает. Почему святое и ценное – для нас часто только боль, только прошлое?
Порой кажется, что авторы идут по заданной схеме: святое и ценное – значит вера, значит, нужно изображать храмы, батюшек. И появляется антураж святого и ценного – священник благословляет, священник кадит, человек ныряет в «иордань» на Крещение. Подобными фотографиями полны все новостные ленты. На фотоконкурсе такие работы напоминают сочинения, которые пишутся в школе на заданную тему. Школьники старательно выписывают в сочинении «Как я провел лето» рассказ о помощи бабушке в огороде, умалчивая, что на самом деле запомнилось больше всего – то, как лазили в овраги, убегали от соседской собаки…
В пространствах пейзажей большое место занимает небо. Возможно, вырваться из этой нашей повседневности, в которой так трудно обнаружить святое и ценное?
Но наша боль – достает и до неба. На фотографии «Мишень» Михаила Чупринина — крест на заброшенном храме в Юхноском районе Калужской области со следами от пуль. Слишком часто стреляли по нашему святому и ценному, пытаясь уничтожить его. Может, поэтому мы боимся называть святым и ценным нашего сегодня, близких, которые рядом, нашу семью, нашу настоящую, а не антуражную, веру? Чтоб не подставить их под удар…
Текст: Оксана Головко
Организатор Фотоконкурса: Некоммерческая Исследовательская Служба Среда