Наталия Боровская
Святое и ценное, судя по фотографиям — это:
— Храмы, монастыри и их насельники, богослужение и все, что внешне связано с Церковью;
— Старики и дети (причем старики — явно в большей степени);
— Природа.
На мой взгляд, вполне традиционные и нормальные представления. Радует, что очень мало боевых знамен, вечных огней и прочей военной тематики, призванной выбить слезу из публики. Конечно, очень печально смотрятся бабушки и дедушки на фоне трущоб и замусоренных ландшафтов. И не совсем понятно, что авторам свято и ценно — люди или их развалившиеся дома. Интересно, что старость связывается почти у всех исключительно с деревней, что тоже понятно, потому что в России понятие «народ» ассоциировалось веками прежде всего с крестьянством.
Но вот что странно и грустно — что практически (за редким исключением) нет работ, связанных с темой культуры. Нет снимков с видом музея или музейного зала, театра, библиотеки или концертного зала. Значит ли это, что культурные явления не считаются авторами святым и ценным, или им просто неведомо существование культуры? Нет фотографий книг, произведений искусства, выдающихся музыкантов, актеров или художников. Бабушки и иноки. Конечно, — это огромная ценность, кто спорит, но кроме них — кто?
Еще — почти не затронута тема материнства и отцовства, нет мам и пап, общающихся с детишками. Так же, как нет школ или ВУЗовских аудиторий, учителей и учеников. Это, как я поняла, тоже по то сторону от святости?
В итоге у меня сложилось ощущение, что с одной стороны, вроде бы все, как надо — ни с одну из представленных тем нельзя исключить, с другой — представления о святом и ценном укладывается в какой-то очень ограниченный и глубоко «внешний» видеоряд.
Святое – то, что по понятиям нашего народа есть все же некий экзотический эксклюзив (ведь для большинства людей в России церковь, как и старость — маргинальные ценности).