«Я в чудеса не верю, я на них опираюсь»
Карл Ранер

Говоря о доверии: что мы, Среда, видим в своих исследованиях?

Мы опрашивали прихожан, опрашивали участников митингов – межличностное доверие высокое. А наша игра «Внутреннее гражданство» в рунете собрала три миллиона анкет: колоссально высокое межличностное доверие, выше, чем показывают всероссийские опросы (хотя намного ниже, чем и без того низкое оффлайн-доверие к институтам). Получается, россияне доверяют окружающим, но не доверяют интервьюерам, проводящим всероссийские опросы. Что с этим делать? Может быть, такое отношение заслужено? Что такое социология, если посмотреть не с академической, а с этической точки зрения?

В контексте обсуждаемой сегодня темы веры и религии, хотелось бы выделить шесть методологических тезисов:

1) Не хотелось бы смешивать идеологию с аксиологией. Сегодня они подчас сложно различимы. Сразу в этой связи выношу за кадр такие сюжеты, как «пояс Богородицы», «дары Волхвов» и так далее. «Бойся данайцев, дары приносящих». Вмешивается сложный социально-политический контекст, поэтому говорить о них как о новых религиозных социальных явлениях не совсем корректно.

2) Сегодня слова нас подводят, особенно в разговоре о вере и доверии. Когда собеседники используют одни и те же термины, исходя при том из разных антропологических моделей, экспертная коммуникация не состоится.

3) На вопрос о соотношении веры и религии, при всем уважении к религиозному плюрализму, рискну привести христианский ответ. В «Притче о мытаре и фарисее» данное разведение объясняется не с точки зрения знания, понимания, доверия, уверенности или даже надежды. Здесь показателем веры в человеке выступает совесть.

4) Если говорить о знании, вспоминается цитата 
протопресвитера Александра Шмемана из книги «Литургия смерти»: «Неважно, знает ли человек об Иисусе Христе, важно, знает ли Иисус Христос о человеке?». То есть, возможно, знание бывает как земным, так и небесным, благодатным. И отсюда вопрос: какое знание ищем мы, социологи религии?

5) Опасности для веры в ХХI веке кроются в развоплощении человека. Виртуализация, диджитализация мира, интернет, цифровая реальность – все буквально пронизано специфической религиозной космологией. Биотехнологии. Потеря человеком человечности. Генетика постепенно превращает человека из субъекта в объекта. Но есть и оптимистичный взгляд на перспективы веры в XXI веке. Некоторые коллеги сегодня вспоминают Питирима Сорокина: быть может, мы стоим на пороге начала цикла идеоциональной культуры – отказа от сенсуализма и перехода к духовному измерению? Это длинный тренд – лет на 200-300, и кто же будет пожинать плоды этой «новой духовности»?

6) В заключение цитата Карла Ранера: «Я в чудеса не верю, я на них опираюсь». Действительно ли необходима для нашего спасения вера в науку? Уже 100 лет как существует теорема Гёделя, которая исключительно разумным, не мистическим путем доказывается, что аксиоматика для пространства размерности N доказуема только из пространства размерности (N+1). Быть может, сегодня «честная вера разум» приводит нас, не к религиозной вере, но к религиозному доверию, ибо, как знают христиане, вера – это дар, Божья благодать. И вот это самое религиозное доверие, как мне сегодня показалось, звучало в докладах многих присутствующих».

Из выступления Алины Багриной на семинаре по социологии религии имени Юлии Синелиной на социологическом факультете МГУ 27 февраля 2014 года