3 февраля в рамках IV Всероссийского социологического конгресса «Социология в системе научного управления обществом» на социологическом факультете МГУ прошло заседание секции «Социология рел

игии». Заседания провели д.ф.н., проф. В.И.Гараджа (МГУ), д.ф.н., проф. О.Ф.Лобазова (РГСУ), д.пол.н. М.М.Мчедлова (РУДН), д.с.н. Ю.Ю. Синелина (ИСПИ РАН).

Заседание первой сессии – «Современная социология религии: вопросы теории и методологии» – открыл доклад профессора Виктора Ивановича Гараджи «Сакральное в «расколдованном мире»». В его выступлении говорилось о проблеме дефиниции и разделения сакрального и профанного в современном контексте. Эта оппозиция является структурирующим принципом картины мира любого общества, причем в каждом из них сакральное и профанное соотносятся специфическим образом. Сакральным значением наделяются объекты, связанные с особыми, жизненно важными интересами человека и социума. Сама оппозиция сакрального и профанного порождает два типа коммуникации – религиозную и светскую. Докладчик сфокусировался на том, какова динамика соотношения этих двух типов коммуникации в контексте концепта «расколдования мира» – утраты монотеистическими религиями роли основной системы координат в обществах современного типа. В религиозной коммуникации оппозиция сакрального и профанного раскрывается в двух оппозициях – сакральное/профанное и святость/скверна. В первом случае священное воспринимается как морально амбивалентное (к области сакрального могут относиться как положительные, так и отрицательны персонажи, например, дьявол в христианстве). Во втором – как квалифицируемое нравственно: как совершенство, добро (к примеру – бог, святые в христианстве). В современных, «расколдованных» и высоко стратифицированных, обществах важнейшие ценности, такие как истина, любовь, собственность, искусство, власть, отделяются от источника сакрального и обретают смысл вне религиозной системы координат. В заключении докладчик предложил задуматься о проблеме расширения самого понятия религия за пределы традиционного, переходе на новый уровень рассуждения, к новому языку, а также о том, что перемены в сфере религиозной жизни требуют от исследователей переосмыслить подходы и рамки изучения религии и религиозности.

За докладом последовала дискуссия, которая, оттолкнувшись от проблемы личных религиозных воззрений исследователя и их воздействия на его научный этос, перешла к проблеме определения сакрального у Дюркгейма и в социальных науках в целом. Отвечая на вопрос о том, может ли ученый быть верующим, В.И. Гараджа сказал, что вопрос не в том, является ли человек верующим, а в том, что это за религия, и как он под ее воздействием воспринимает мир и себя в него встраивает. Для ответа на него докладчик предложил обратиться к работам Г. Зиммеля, который предлагал анализировать все не сверху вниз, исходя из готовых структур, а пойдя снизу, увидеть в первоначальных взаимодействиях рождение веры как того, без чего невозможно общество. Религия нужна тем, у кого нет веры в Бога. Это не удар по религии. Главная проблема заключается в том, что мы никак не можем выйти за пределы дихотомического способа мышления. Привязанность человека к заранее данному, по отношению к чему строится все остальное. Надо выйти за этот заданный шаблон, за пределы этой дихотомии. Вера религиозного человека – это определенный, исторически обусловленный, способ понимания мира, но он не единственный.

Заседание продолжилось докладом Марины Мироновны Мчедловой «Религиозные смыслы современной политики: потребность в новом осмыслении». Исследователь проанализировала тот факт, что классические теории секуляризации исходили из того, что роль религии в современных обществах неуклонно идет на спад, в том числе в такой значимой сфере как политика. В то же время, сегодня мы видим, что религиозный фактор стремительно возвращается на политическую повестку дня, в том числе и в тех странах, которые принято считать глубоко секуляризированными. Более того, многие политические проблемы приобретают социальный резонанс только вследствие наделения их религиозными смыслами, тогда как религиозные интенции становятся востребованными, прежде всего, в политическом пространстве. Исследователь задается вопросами: Каким понятийным аппаратом мы должны это анализировать? Какими методологическими схемами можно это делать? Почему наблюдаемое возвращение религии в политику в самой разнообразной форме – от религиозно окрашенных политических акторов и вплоть до возникновения такого феномена как смещение критериев истины – когда утверждении е религиозного авторитета становится критерием истины? В данном случае одной из основных проблем религиоведческого анализа становится апостериорность гуманитарного знания. Динамика социальной и политической жизни современных обществ столь вы

сока, что гуманитарные знания не успевают за происходящими переменами.

Сегодня во многих странах (например, в Египте, Тунисе, Сирии, Йемене) основная линия гражданского противостояния проходит не по политическим, а по религиозным границам. В Европе важнейшим фактором политической жизни становится вопрос о роли ислама и мусульман. Сами церкви (например, РПЦ), даже если официально стремятся стоять в стороне от политики, превращаются в политических акторов. Дихотомия светское – религиозное утрачивают свою релевантность. Во многих случаях религия перестает играть стабилизирующую функцию и выступает в роли поляризирующей силы (как это произошло в Египте после терактов против христиан-коптов, когда их единоверцы вышли на многотысячные акции протеста). Сегодня выступления религиозных лидеров (вопреки тому, что можно было бы ожидать на основе теорий секуляризации) все чаще воспринимаются как критерий истины и определяют политический выбор населения. Эти процессы делают необходимым выработку адекватных моделей, способных отразить их сложность. Сейчас звучат как алармистские предостережения, напоминающие об опасности клерикализации, так и, на противоположном конце идейного спектра, призывы возвратить религии роль не только в частной, но и политической жизни.

Тема секуляризации была продолжена в докладе Дмитрия Александровича Узланера, выделившего пять основных измерений понятия «постсекулярное», которое сейчас часто звучит в социальных науках. Во-первых, эта идея свидетельствует о том, что социальные науки, раньше уверенные в том, что могут вскрыть основные тенденции и закономерности эволюции общества (в т.ч. в сторону все большей степени секуляризма) постепенно утратили эту уверенность. Во-вторых, подвергся сомнению и сам фактический базис теорий секуляризации. Обнаружилось, что все больший отход общества от религии, наблюдавшийся в некоторых европейских обществах, и там характерен для индустриальной фазы развития, а в постиндустриальную эпоху утрачивает очевидность. Религиозные организации научились действовать в новых условиях и, что важнее всего, вернулись в публичное пространство и часто формируют политическую повестку дня (например, с дискуссиями о христианских корнях Европы). В-третьих, утратили очевидность сами границы понятий «религиозное» / «секулярное», которые раньше казались незыблемыми. В-четвертых, все большей критике подвергается секулярная картина мира, где природа представляется самодостаточной, «предельной» реальностью, а ничто лежащее вне ее рамок, не признается. В-пятых, сегодня становятся все более очевидны издержки модернизации, рационализации, развития науки, которые раньше оставались в тени: аномия, отчуждение, утрата смысла и т.д. Светские мировоззрения, будь то марксизм, утилитаризм или кантианство, не дают на них ответа, что ведет к усилению религиозных доктрин, с их морально-нравственным компонентом.

Теоретическая сессия завершилась докладом Ирины Георгиевны Каргиной «Новое христианство: качественные преобразования постмодернистского пейзажа». По мнению докладчика, основными характеристиками «нового христианства» являются преобладание приватизированной, частной религиозности над институциональными формами и традиционными религиозными практиками; интеграция христианских религиозных институтов в социальные и поли

тические процессы, в том числе путем активного внедрения маркетинговых технологий; выход христианских сообществ в кибер-пространство. Существенным фактором, воздействующим на вектор трансформаций современного христианства, является его конкуренция с другим религиозным гигантом – исламом, который под влиянием демографических тенденций и миграционных процессов переконфигурирует религиозный ландшафт, стремительно перемещаясь на Север.

На заседании сессии «Социологические измерения религиозности» исследователями были представлены результаты конкретных социологических исследований и их теоретическое осмысление. Сессия открылась докладами Елены Мироновны Мчедловой «Социологическая интерпретация религиозно-общественных процессов» и Юлии Юрьевны Синелиной «Новые тенденции в изменении религиозности россиян», представившими результаты своего совместного всероссийского исследования. Е.М. Мчедлова сосредоточила свое внимание на современных тенденциях отношений церкви и государства. С одной стороны, Церковь стремится пересмотреть свою социальную позицию, чтобы адаптироваться к сегодняшним реалиям. Это находит поддержку у населения, о чем свидетельствует возросший интерес к православию в целом. Можно сказать, что появилось намного более определенное отношение к религии – на передний план вышли общечеловеческие ценности и принципы. С другой стороны, в последние годы возросла политическая активность Церкви. Представители духовенства участвуют в разнообразных конференциях, симпозиумах, конгрессах как религиозных, так и в светских, научных; в разнообразных политических телевизионных передачах, ток-шоу. Они выдвигают новые положения, связанные с политическими процессами, происходящими в обществе и за его пределами. При этом, считает докладчик, Церковь не стремится влиять на власть, она говорит о неком сотрудничестве. Отдельно отмечается активная экономическая деятельность Церкви. Например, активная покупка земли для строительства храмов «шаговой доступности». Этот и другие шаги, оправданные с точки зрения самой стороны Церкви, с обыденной точки зрения, могут выглядеть как своего рода экспансия. Важную роль играют также активные взаимоотношения Церкви и государства в вопросе о восстановлении религиозных памятников, которые лежат одновременно и в религиозном, и в светском поле. Достаточно велика роль Церкви и в социальных перипетиях. В этой ситуации особенно актуальным становится диалог, сотрудничество и в религиозной, и в межрелигиозной среде, и, что особенно важно, между церковными и государственными институтами, в религиозной и светской жизни.

В докладе Ю.Ю. Синелиной эти тенденции были дополнены конкретными данными, полученными в ходе опроса общественного мнения. Опрос показал, что тенденции роста религиозности россиян сохраняет свою силу. По сравнению с исследованием 2004 года, доля людей, считающих себя верующими, выросла с 59% до 65%. Одновременно с этим несколько выросло число респондентов, затрудняющихся с ответом на вопрос «Верите ли Вы в Бога?». Данные исследования по конфессиональной принадлежности показывают, что по-прежнему значительное большинство населения исповедует православие (72%). Причем в России, как известно, примерно для 15% из них речь идет, прежде всего, о культурной самоидентификации, но мы все равно их учитываем. На втором месте – ислам (5%). Относительно высока доля респондентов, определивших себя как старообрядцы (5%), это новое явление, которое требует дополнительного изучения и анализа (рост числа старообрядцев по сравнению с предыдущими опросами, вероятно, связан с и

Впервые в анкете был поставлен вопрос о важности религии в жизни человека, который достаточно редко ставится в отечественных исследованиях, но является обязательным в исследованиях религиозности в США и Европе. Считают религию очень важной – 23% опрошенных, довольно важной – 38%, не очень важной – 19%, совсем не важной – 11%, затруднились с ответом – 9%. Таким образом, религия оказывается важной для 61% опрошенных россиян. Для сравнения – в европейских странах эта цифра всегда ниже 50%. В то же время, активно в приходской жизни участвуют лишь 8% опрошенных, 14% иногда участвуют, 9% ощущают свою принадлежность к определенному приходу или религиозной общине, а 63% опрошенных никак не участвуют в жизни религиозных организаций. Интересно при этом, что на вопрос о том, «хотели бы Вы участвовать в жизни религиозной общины?» – 78% респондентов отвечают отрицательно.зменением состава выборки: ростом числа малых городов и городов на Урале). Доля представителей других конфессий и религиозных течений находится в пределах ошибки выборки: к католицизму и протестантизму себя относят по 1% опрошенных.

Важным индикатором религиозной жизни является частота причастия людей, называющих себя верующими. Анализ динамики этого показателя, начиная с 1992 года, показывает небольшой, очень медленный рост числа регулярно причащающихся.

Опрос показал крайне низкий уровень религиозного сознания респондентов. Так, лишь 36% верят в бессмертие души и «загробную жизнь», при этом, по сравнению с исследованием 2006 года, этот показатель несколько снизился. Таким образом, люди идентифицирующие себя с определенной конфессией, очень слабо представляют себе, во что же они на самом деле верят.

Уровень доверия Церкви как социальному институту по-прежнему очень высок. На ноябрь 2011 года, когда проводился опрос, Церковь по уровню доверия стояла на втором месте после президента (60%), и ее рейтинг составлял 51%. В то же время, существенно выросла доля респондентов, не доверяющих Церкви – 39% против 23% в 2006 году. Вероятно, это говорит о росте протестных настроений в обществе в целом, а также об отношении респондентов к той политике РПЦ, которая ею сейчас активно проводится.

Данные, приведенные в докладе, являются предварительным обзором опроса. Более подробный анализ должен последовать в ближайшее время.

За докладом последовала методологическая дискуссия о проблемах формирования репрезентативной выборки, тонкостях восприятия вопросов респондентами и интерпретации полученных данных, а также о проблеме фиксации «внецерковной веры» при помощи опросов такого типа.

Заседание завершилось докладами Мирко Благоевича о религиозности граждан Сербии и Б. Малтабарова «Социология ислама в Кыргызстане: проблемы и перспективы».

Во второй половине дня открылась сессия «Исследования религиозных институтов и процессов в России и зарубежье». На ней обсуждались проблемы исследования традиций в региональном контексте (например, доклады Олега Михайловича Цветкова «Ситуация в исламской общине Республики Адыгея» и Драгана Тодоровича «Протестантизация и развитие цыганского общества в Сербии»), сложности межконфессионального и межкультурного диалога (в частности, на примере буддистских общин), роль религии, прежде всего, православия, как фактора формирования идентичности и исторического сознания.