За 20 лет в США стало на 25 млн меньше религиозных людей. Исследователь Аллен Дауни считает, что одна из причин — увеличение числа Интернет-пользователей. В 1990 году лишь около 8 процентов населения США не имело религиозных предпочтений. К 2010 году эта цифра увеличилась более чем вдвое и составила 18 процентов. Это почти 25 миллионов человек, которые каким-то образом потеряли свою религию. Представляет ли пользование интернетом опасность для нашей веры и/или религиозной практики? Опасен ли он сам по своей природе или только в случае «неправильного употребления»? На эти вопросы портала Pravmir в числе других экспертов ответила и руководитель службы «Среда» Алина Багрина.

Начнем с вопроса о принципиальной уместности межстрановых компаративныех исследований. Когда мы говорим о статистике продаж в транснациональной корпорации и сравниваем, например, потребление Coca-Cola в разных странах, такое сравнение достаточно понятно. Когда сравниваются культурно-ценностные аспекты, ситуация становится сложнее. Разные языки и разные понятийные системы накладываются на практики, практики по-разному ведут себя даже в синхонизированном исследовательском инструментарии, баланс наблюдаемого и ненаблюдаемого – индивидуален. Как показывает опыт таких ведущих межстрановых исследований, как EVS и WVS, даже если в разных странах проводится опрос по одной и той же анкете, с одинаковой методикой выборки и проведения опроса, результаты оказываются только условно сопоставимыми. Гомогенность мира — мечта ХХ века, сейчас о ней, слава Богу, мечтают реже. Поэтому если даже в одной стране пришли к какому-то выводу, перед тем, как переносить его на другую страну, надо тщательно подумать. Давайте подумаем. Соединенные Штаты Америки — специфическая страна, выносимая за скобки многих мировых процессов. Например, в Европе модернизация была сопряжена с секуляризацией, а США модернизация есть, секуляризации не было. В Северной Америке, по мнению ряда социологов религии, религиозная ситуация описывается парадигмой “religious market” — религиозного рынка. В Европе мы это не видим, там выше интерпретационный потенциал у секуляризационной модели. А в США “предложение”, несколько религий, состязаются за социальный “спрос”. Религия приобретает товарное измерение. Если продолжать это сравнение, то интернет в этой модели становится своего рода мега-витриной религиозного рынка. Тут еще не хотелось бы смешивать понятия «вера» и «религия». Я видела исследования, которые – наоборот – говорят, что плюрализм на «религиозном рынке» способствует большей религиозности населения. Но это значит ли это, что более крепкой вере? Не вполне понятно, как проводилось конкретное исследование, послужившее поводом для Вашего вопроса. Если это исследование анкет, взятых в разные периоды времени, скорее всего, был сделан анализ временных рядов. Если анкеты одной полевой волны, выводы могут оказаться спорными. Известная ловушка: корреляция не означает казуации. Т.е. связь есть, но означает ли это, что она причинно-следственная? Может, многие люди не потому менее религиозны, что пользуются интернетом, а, напротив, компенсируют нехватку религиозности погружением в интернет? Далее, выводы цитируемого исследования распространяются на период с 1990 по 2010 год, в США за это время сменилось поколение. Нельзя забывать, что в США идут активные процессы миграции, причем не только трудовой. Можно сказать, что на той же территории сейчас живет уже другая этническая нация, чем двадцать лет назад. Североамериканский «плавильный котел» работает на большой мощности. Было бы удивительно, если бы это не повлияло на ценностные установки и религиозные практики людей.

Говоря о каждой стране и ее религиозном опыте, мы имеем дело с историческими личностями. Сравнения России с Америкой в этой области, если их начинать, могут оказаться лукавы. Если посмотреть на тот же период российской истории — с 1990 по 2010 — мы увидим, с одной стороны, существенное увеличение проникновения интернета, а с другой стороны — быстро растущую религиозность населения (как по самоидентификации, так и по соблюдению религиозных практик). Получается, что Россия — это Америка наоборот. У нас рост пользования интернетом совпадает с ростом религиозности. Пара слов о часто цитируемой корреляции религиозности и высшего образования: опять же, не стоит переносить на Россию зарубежные теории. В Европе количество лет, проведенных в высших учебных заведениях, отрицательно сказывается на уровне религиозности. В России такая закономерность, даже по нашим данным, очевидно не прослеживается, однако специальных исследований “секуляризационной теории” никто не проводил, поэтому трудно понять, насколько же мы иные в этом плане. Комплексных социологических исследований российского религиозного пространства не хватает, но очевидно, что у нас происходит не то же самое, что в США или в Европе. Да, интернет — одна из примет современного стиля жизни. Да, бывают случаи, когда человек говорит: я был регулярным прихожанином, но теперь у меня уже нет возможности тратить полдня в воскресенье на богослужение и дорогу до храма. Будет ли он компенсировать второе за счет первого? Стало ли первое причиной второго? Можно предположить социальный спрос на адаптацию ряда религиозных практик. Что из этого последует, и последует ли, – не знаю. Прогнозов давать не хочется, но ясно, что пользование интернетом — это один из маркеров очень глубоких процессов, затрагивающих антропологическую эволюцию человека в современном обществе, продолжающуюся когнитивную адаптацию к новым вызовам среды, в настоящее время – прежде всего информационным. Интернет — это своего рода коммуникативная оптика, мега-зеркало, показывающее смотрящему миллионы отражений.. чего, кого? Представьте, что в комнату из зеркал зашел человек с обиженным и удрученным лицом. Вокруг него будет миллион обиженных, удрученных и даже агрессивных лиц. А если подошел человек с улыбкой — мир вокруг улыбнется. (В этом смысле удивительные вещи делает Правмир, и я с большим уважением отношусь к вашему порталу. ) Интернет — это интересная «развоплощенная оптика», он работает как умножитель. Подходит духовно глубокий человек — умножается глубина, подходит страстный — страстей становится больше. Интернет это своего рода цивилизационное испытание. Что же будет на умноженном в миллионы раз лице человеческом? Я, наверное, оптимист, полагаю, что это личный путь каждого, личный поиск и выбор, это судьба исторической личности, а не результат эволюции гаджетов. Если интернет укрепляет некоторых людей в безрелигиозности, неча, как говорится, на зеркало пенять… А другим интернет помогает найти веру. Как это переводится на язык социальных агрегатов? Сложно переводится, с большой осторожностью в том, что касается обобщений, с уважением к личному опыту и к культурной уникальности, – желательно , не только с “разумным”, но и “сердечным” вниманием к наблюдаемым процессам.

Полный текст: Pravmir.ru