4 июля 2013 года в Российском Православном Университете Алина Багрина рассказала об основных находках всероссийского исследования восприятия образа Русской Православной Церкви. По окончании доклада состоялось обсуждение представленных данных. Накануне презентации координатор СРЕДЫ дала интервью порталу Правмир.

Сохранить апостольское исповедание – святую веру и святую жизнь первохристианства – «до конечного издыхания» своей земной  истории –  вот чего просит для себя Церковь. Просят о том, чего можно лишиться, «утверждать» нужно не Божественное, а изменчиво-человеческое.

Христос сказал не только то, что «врата ада не одолеют» Церкви (Мф.16,18),

но и то, что, «когда придет Сын Человеческий, найдет ли Он

веру на земле?» (Лк.18,8) то есть найдет ли Он Церковь? Мы-то знаем, что найдет..

С.И.Фудель «Церковь верных»

Как возникла идея исследования и что, собственно, было сделано?

Идея изучения общественного восприятия образа Русской Православной Церкви  была подсказанаработой матери Марии (Скобцовой) «Типы религиозной жизни» (1937 год).

Выделенные матерью Марией пять типов благочестия показались актуальными и в настоящее время. Перечислим эти типы:

• синодальный (Санкт-Петербург),
• уставщический (Москва, столица Московского княжества),
• эстетический (Византия),
• аскетический (монашество, ранние времена христианства),
• евангельский

К каждому типу при составлении анкеты было отнесено по две характеристики, что дало список из десяти характеристик.  Помимо этого, опыт изучения  восприятия Церкви, полученный на церковных мероприятиях  и в экспертных аудиториях,  подсказал дополнительный набор регулярно озвучиваемых характеристик.  Так получился дополнительный список еще из двенадцати характеристик. Их можно условно разделить на две группы: описывающие «публичный» (внешне заметные направления деятельности Церкви) и «осевой» (внутренний, структурно-ценностной)  воспринимаемые образы.

Таким образом, был получен список из следующих 22 характеристик:

Список предложенных респондентам характеристик:
1.         важная часть российской государственности, государственное ведомство
2.         чёткая иерархия
3.         приверженность традициям, охранение прошлого
4.         точное следование канонам
5.         таинственность происходящего
6.         великолепный обряд, красота и пышность богослужений
7.         духовная мистическая жизнь
8.         скромность и нестяжательство
9.         помощь людям, приходская и социальная работа
10.       открытость для всех, понятность и приветливость
11.       активное участие в воспитании детей и молодёжи
12.       готовность к изменениям
13.       альтернатива рыночной экономике и потребительским ценностям
14.       духовный авторитет, нравственная оценка событий
15.       активная позиция по общественно-политическим вопросам
16.       международная православная миссия
17.       широкая представленность в средствах массовой информации
18.       незаметность, отсутствие публичной активности
19.       богатство
20.       разномыслие, служители церкви могут иметь отличные друг от друга мнения
21.       согласованность, сплоченность, подчинение патриарху
22.       готовность к диалогу с представителями других вероисповеданий  и христианских конфессий

Опрос проводился таким методом — респондентам давали карточку со списком характеристик и просили поочередно ответить на два вопроса, каждый раз выбирая из списка не более пяти опций:

•   Какие определения, на Ваш взгляд, наиболее точно характеризуют Русскую Православную Церковь в настоящее время?
• Какой Вы бы хотели видеть Русскую Православную церковь в будущем?

Полевые работы проходили в два этапа.

На первом этапе, данную анкету, сопроводив блоком дополнительных стратифицирующих вопросов, включили в Омнибус, Всероссийское репрезентативное исследование Фонда Общественное мнение (1500 респондентов, 2012 год).

Параллельно с этим, осенью 2012 года мы проводили анкетирование участников православного фестиваля «Вера и Слово», и с  разрешения организаторов включили эти  вопросы в анкету, которая раздавалась собравшимся в Подмосковье гостям.

Среди них преобладали представители епархиальных пресс-служб и православных СМИ (всего было опрошено 135 экспертов). Возможность сравнить ответы, полученные от «всероссийских россиян» и от участников фестиваля позволила сделать ряд интересных наблюдений.

Мы, служба «Среда», на протяжении последних месяцев надеялись на  возможность дополнить эти полевые работы третьей частью: опросом представителей православного духовенства.  До сих пор это не удалось, но мы не теряем надежду.  Сравнение оценок духовенства с имеющимся восприятием Церкви россиянами и мирянами могло бы приоткрыть много важных моментов.  Если вдруг у кого-то из читателей есть возможность, есть какие-то соображения, как можно было бы провести такое исследование, пожалуйста, пишите: info@sreda.org

Можно ли изучать Церковь? Можно ли НЕ изучать? Церковь, смерть и доверие: найдите общее

Проведенное исследование никоим образом не является исчерпывающим.  Вообще, добросовестно проведенное и правильно используемое исследование вопросов ставит больше, чем предлагает ответов, заставляет выходить за границы привычного.

В ходе обсуждений самой возможности данного исследования звучало: «..Можно ли в принципе исследовать то, что Вы исследуете (..мы исследуем)? Можно ли делить неделимое? Есть ли характеристики у Церкви? .. А вот Вы, да, Вы (..мы) сами, –  принадлежите Церкви или нет? И что же тогда исследуется?..»

Попытка изучения Церкви заостряет существующую непреодоленную  субъект-объектность позитивистской исследовательской парадигмы. С похожими сложностями мы сталкивались при  изучении других  сложных вопросов,  например, когда «субъекто-объектами» анализа становятся смерть и ..доверие.

Да, даже доверие, такой привычный, казалось бы, расхожий мониторинговый индикатор, если посмотреть  на него глубже – начинает вести себя непредсказуемо, «впитывать» групповую динамику и структуру мгновенных межличностных связей, возникающих при опросе. Так что цифра «рейтинг / уровень доверия» может означать  не то, что «как бы» означает. Об этом в другой раз.

Возвращаясь к проведенному исследованию и вышеозвученным вопросам, –  оставим окончательный ответ на внешний суд и на суд читателя. Наша частная точка зрения: исследовать сложно, но нужно и даже необходимо. Очевидное множество экклезиологических интерпретаций не отменяет того,  что христианство по причине своей воплощенности насквозь эмпирично. Это измерение воплощенного опыта живой веры зачастую оказывается невидимым для секулярных исследователей, но, похоже,  не только для них. К сожалению, выглядит так, что это эмпирическое измерение Домостроительства теряется, остается недоосмысленным, ни в науке, ни в социуме, ни в общественно-культурном дискурсе; ни, может быть, в самой Церкви. Почему?

Кстати говоря, на фестивале «Вера и Слово»  из всех опрошенных только двое отказались отвечать на вопросы с характеристиками образа Церкви.

А сколько было отказов среди россиян?

Образ Церкви у россиян есть

Среди всех опрошенных респондентов затруднились с выбором характеристик существующего образа Церкви 22%. Затруднились с описанием желаемого образа — 26%.

В обеих группах затруднившихся чаще среднего встречаются:  респонденты, по роду занятости относящиеся к рабочим, к безработным;  жители Дальневосточного округа (из них —  57% затруднившихся),  Уральского округа ( 46%), а также каждый второй неверующий и каждый второй мусульманин.

Напротив, реже других отказывались отвечать на эти вопросы:  жители Южного и Северо-Кавказского Округа (6%);  православные, принадлежащие к Церкви (16%); прихожане  (16%); люди с высшим образованием (17%)

Таким образом, почти четыре пятых россиян имеют представление о Русской Православной Церкви, и три четверти россиян имеют ожидания, связанные с ней.

Что имеем? «Традиционная, помогающая, пышная»

Какой же он, сложившийся у россиян  образ Церкви? Как она выглядит, какие характеристики к ней относятся?

Пять  наиболее популярных характеристик:
1 Приверженность традициям, охранение прошлого (30%)
2 Помощь людям, приходская и социальная работа  (30%)
3 Великолепный обряд, красота и пышность богослужений (22%)
4 Открытость для всех, понятность и приветливость (21%)
5 Важная часть российской государственности, государственное ведомство (17%) 

Не менее информативным, чем найденное, обычно является «не найденное». Так вот, какой Церковь сегодняшние россияне не видят? Какой она не является по мнению россиян, что ей не свойственно?
Пять (извините, шесть – т.к. три характеристики идут с одинаковым процентным показателем) наименее популярных характеристик:
1 Альтернатива рыночной экономике (2%)
2 Незаметность (2%)
3 Активная позиция по общественно-политическим вопросам (4%)
4 Разномыслие (5%)
5 Духовная мистическая жизнь (5%)
6 Готовность к изменениям (5%)

Что хотим? «Помогающая, открытая, аскетичная»

Люди приходят и уходят, поколения сменяют одно другое. С этой сменой происходят естественные и порой очень глубокие изменения. Предсказывать их в определенной степени можно, если своевременно анализировать имеемые ожидания относительно будущего.

Не за горами смена поколения православных россиян; легко может оказаться, что вчерашние хипстеры станут завтрашними прихожанами. Можно предвидеть серьезные изменения общественного православного уклада лет через 10-15, подгонять или опережать эти изменения не надо; как отмечают классики, задача – дожить.

Какой россияне хотят (и НЕ хотят) видеть Церковь?

Пять  наиболее желаемых характеристик:
1.    Помощь людям (38%)
2.     Открытость, понятность и приветливость (31%)
3.     Активное воспитание молодежи (26%)
4.     Скромность, нестяжательность (22%) 
5.     Приверженность традиции, охранение прошлого (18%)

1. 

Пять (..шесть)  наименее желаемых характеристик:
1.     Богатство (2%)
2.     Разномыслие (2%)
3.     Духовная мистическая жизнь (3%)
4.     Альтернатива рыночной экономике и потребительским ценностям  (5%)
5.     Четкая иерархия (6%) 
6.     Великолепный обряд, красота и пышность богослужений (7%)

Как видим, разница между тем, что есть,  и желаемым  не очень большая, не революционная. Большая часть характеристик существующего образа оказывается так же желательной. В процентном соотношении, резких перепадов нет.

Ушли «из будущего» две характеристики:

• Великолепный обряд, красота и пышность богослужений
• Важная часть российской государственности

Добавились:

• Скромность, нестяжательство
• Активное воспитание молодежи

Сохранились:

• Помощь людям (характеристика усилилась)
• Открытость, понятность и приветливость (характеристика усилилась)
• Приверженность традиции, охранение прошлого (характеристика стала слабее, опустилась с первого места на пятое)

Тем не менее, есть кое-что, что обращает на себя внимание.

Что хотим-2:  «Отмирная Церковь», современная религия?

При сопоставление «желательных» и «нежелательных» характеристик будущего, «целевого» образа Церкви становится заметно, что этот образ, воспринимаемый большинством, оказывается достаточно секулярен, тяготеет к посюстороннести. Желаемые характеристики являются заметными, достаточно внешними. Напротив, сильное внутренне устроение, альтернатива рынку,  мистическая жизнь выпадают из внимания. То есть россиянам Церковь нужна… полезная?

«Каково большинство – таков и образ», — можно сказать и отмахнуться от несоответствия «формы и содержания». Ну, какое оно наше «православное большинство», столько о нем сказано. Сколько десятилетий нас учат быть «переходящей клиентеллой», и когда в нашей «сублимированно сословной и льготно-ориентированной» социальности появляются ростки гражданской или мирянской личной ответственности и  независимости, –  их пропалывают и сверху, и снизу, и свои же, изнутри.

Что касается «полезности религии», в принципе, то мировая тенденция, опять же, активно поддерживает это направление. Религиоведы в новой мировой глобальной реальности говорят о «совремeнной религии» (modern religion) индивидуального и утилитарного выбора, другие предлагают не менее утилитарную, но еще и вертикализующуюся модель  «гражданской религии»(R.N.Bellah).

Главное в этих отличающихся в деталях моделях их фундаментальное согласие о природе религии и церкви. Религия является социально-психологической (на микро-уровне) функцией, социально-институциональной (на среднем уровне) функцией и политической (на макро-уровне) функцией от тварного мира.

Оглянемся назад, вспомним уроки истории.

Церковь: помогающая, аскетичная, открытая. При этом без иерархии и без мистической жизни. Когда-то в истории Европы это уже было.

Что ожидает нас, россиян? Можно ли надеяться на сглаживание «с возрастом», выравнивание остроты столкновения,  с одной стороны, имеющихся в настоящее время социальных ожиданий, — с другой,  предлагаемого российской историей, культурой, цивилизационной российской душой образа религиозного раскрытия, — Православного, — совсем не того, который существует в секулярной,  условной, глобальной медиа-реальности мира? Или, напротив, разрыв между социальным запросом и «религиозным предложением» со сменой поколений будет возрастать?

Представляется, что второй вариант можно минимизировать (нейтрализовать), если своевременно заложить в информационную стратегию Церкви  обратную связь. Но даже если предположить данное своевременное внимание к обратной связи, —  где эту «информационную стратегию» реализовывать?

Медиа-реальность среднестатистического православного россиянина

Какой он, среднестатистический православный россиянин?

Будем реалистами: скорее всего, в приходской жизни он(-а) не участвует. В храме бывает… ну, скажем, пару раз за год. Крестик носит с вероятностью 1/2. Евангелие дома, скорее всего, где-то есть, но как-то все прочитать недосуг  (о факте прочтения говорят 8%, см.: https://sreda.org/arena). Зато знает Святейшего Патриарха и доверяет Церкви. И считает себя человеком, «православным по самоидентификации».

Откуда наш среднестатистический православный черпает информацию о православном христианстве, о Церкви?

По примерным экспертным и нашим оценкам, регулярной аудиторией православных СМИ в настоящее время от силы является 5% населения РФ (звучат и более скромные оценки).

Если мы говорим о «ВЦИОМ-православных» (это ~80% россиян), откуда тогда 75% черпают представление о том, что такое Церковь и какой ей быть?

Если мы, «Среда», считаем «по-среднему» и за православных берем — не 80%-ый вал компенсаторной самоидентификации сограждан, не чувствующих ни сильной гражданской, ни сильной этнической, ни сильной корпоративной или локальной идентичности и потому актуализирующих свою культурную (а не религиозную) «православную идентичность». Мы считаем православными тех, кто говорит о том, что он не только православный, но и принадлежит к Русской Православной Церкви, — а таких очень немало, 41%! И  все равно мы  получаем, что из 9-10 «мирян» только один оказывается включенным в православный информационный поток.  А остальные? Светские медиа, интернет, поп-культура?

Медиасреда формирует социальный запрос. А медиасреду формирует редакционная политика хозяев СМИ. Другими словами, хозяева СМИ в РФ создают  широкомасштабные социальные ожидания от православной Церкви.

Есть ли надежда на блогосферу? Может быть, однажды, не сегодня. Блогосфера, мощная формирующаяся коммуникационная буферная зона, так или иначе сегодня не создает информационные поводы (хотя до «облачной повестки» уже недолго осталось, если не «выключить интернет»), а реагирует на вбрасываемые события.

Возможна ли «миссионерская коррекция»  внешнего информационного поля без осевой метаморфозы  социально ориентированного православного уклада?  Может быть, да: с одной стороны, «хвост виляет собакой», с другой стороны – как-то это не совсем по-христиански.. С третьей стороны, в 2000 году была принята «Социальная концепция»  Церкви.

Как пройти по дороге, связывающей христианскую любовь с латанием дыр государственного социального обеспечения? (Кстати, «Среда» проводила в 2011 году исследование социального запроса на соработничество Государства и Церкви по 15  направлениям; так вот, это запрос оказался колоссальным, — от 70 до 95% россиян ждут участия Церкви в решении проблем социально наименее обеспеченных слоев общества, — что согласуется с находками исследования по «Образу Церкви»).

Дорога эта может быть тернистой. Несмотря на подогреваемые социальные ожидания и даже искренние усилия служителей Церкви в этом направлении, может случиться, что Церковь не будет эффективна в социальном служении.

Церковь в принципе не будет эффективна. Она иначе устроена. Об «отсутствие рационализма» в Русской Православной Церкви упоминают многие мыслители, аналитики, религиоведы. Это не «дух капитализма». Это другое.

Стоит ли ждать в такой ситуации поддержки со стороны светских СМИ? Маловероятно. Как сложно реализуемо желание церковнослужителей вести себя в соответствии с законами «тварной эффективности», так и при всей благонамеренности светские СМИ будут выстраивать искаженный образ Православия, — в силу неизбежной и генетически встроенной в них редуцированной модели мира и человека. СМИ, редукционизм, «AttentionEconomy» и обостряющаяся с каждым годом нехватка «среднестатистического»  времени: «схлопывают» Церковь в Корпорацию.

Церковь в СМИ: Корпорация?

Церковь как Корпорация. Это понятно. Это привычно. Это почти по-советски  уютно.

С другой стороны, легко ли в России быть корпорацией? О несостоятельности «институциональной риторики», вызываемой «пустым целеполаганием» говорил Олег Генисаретский. Заостряя  вектор: нет в социуме, культуре общепонятных ценностей – нет смыслов – нет возможности коллективного целеполагания – растут барьеры на пути любого управляющего импульса.

Корпорация обречена на авторитарность, очковтирательство, коррупцию. Верхи воруют (и учат иностранные языки), низы – «немая Россия».  Как только «что-то меняется», разрастается антиэтатизм;  последний прецедент – перестроечный антиэтатизм — был унаследован современной гражданской элитой, наблюдаемые сегодня последствия этого довольно печальны.

В представлении россиян при развертке социальных стереотипов «Церковь-Корпорация» с большой вероятностью обретает черты института с внутренней жесткой иерархией и с коррумпированным руководством. С таким наследством то, что Церковь-Корпорация устойчиво пользоваться доверием как минимум двух третей населения,  – это пастырский подвиг.

Интересно, что при анализе факторов, влияющих на доверие россиян к Русской Православной Церкви, оказалось, что особенно заметно и  положительно сказывается знание респондентами следующих представителей духовенства: архимандрит Тихон (Шевкунов), протоиерей Алексей Уминский,  протоиерей Владимир Вигилянский.

Медиавсеместность vs поместность?

Есть еще один аспект, на который, как представляется, влияет медиа  – специфика современного мира. Что имеется в виду под этой спецификой?

Это провозглашенный в ХХ веке переход к новой когнитивной реальности и это диагностированная  в ХХI веке «текущая современность» (З.Бауман), это globalcave (пост-маклуэновский кокон «мозаично-резонансной реальности») с инфографикой на стенах-мониторах  «индивидуальных информационных пещер», это говорящие гаджеты  в собственных экосистемах, это нео-язычество и «кочующие» транс-национальные элиты, основной проблемой которых оказывается не то дефицит времени, не то дефицит внимания, что-то из двух, ох, как же сложно сосредоточиться.

Христианская апологетика сталкивается с новыми вызовами. Например, обращает на себя внимание  возможный конфликт в каждой конкретной географической точке с одной стороны, принципа поместности (принадлежности к ближайшему территориальному приходу), а с другой стороны – множественности доступных экстерриториальных приходских медиа-образов. Витрина раскрывается в каждой точке«удаленного доступа».

Происходит «свертка сакрального пространства» в виртуальность при видимости, напротив, расширяющегося предложения; возможное развоплощение христианства; возможность того, что интернет (даже телевидение) девальвируют воплощенность приходского Логоса. Ближайший приход, как сосредоточие традиции, источник духоносных знаний, путь к спасению, оказывается для потенциального прихожанина физически нерелевантен в новой информационно-пространственной многомерности.

Опасно ли это? Или наоборот, открывает новые возможности для миссии, катехизации, участия и со-участия, для поиска новых форм воплощенной экстерриториальности? Представляется, что простого ответа нет, все зависит от конкретной ситуации;  от того, кто (что) стоит за информационным предложением.

Однако нельзя исключить сценарий, когда в восприятии медиа-активного современного православного россиянина поместная Церковь как Корпорация становится виртуальным мега-приходом («Мой приходской батюшка – Святейший Патриарх»).  Скорее всего, этому может способствовать отрыв от реального участия в приходской жизни. Возникает двойственная «приходская идентичность», мотивация к реальному участию снижается, — чему в большой степени способствует острая недостаточность количества православных храмов относительно численности исповедующих православие. (Кстати, факт: исповедуются раз в месяц и чаще 2% от числа всех россиян, или 4% от «православных россиян, принадлежащих к Церкви»).

В этой ситуации (нет реальных храмов, зато полно виртуальных приходов, более того, есть медиа Церковь как мега-приход) довольно сложно стать реальным прихожанином. Это становится по формату выбора похоже на «заключение брака на брачном рынке», требует зрелости отказа от всех остальных «теряемых возможностей», требует реальной работы и обязательств. Все это не очень свойственно постиндустриальным кидалтам — «взрослым детям».

Так и остаются свободные и рыночно активные россияне «приходскими холостяками». У них мало свободного времени, Страшный Суд далеко, душа чего-то ищет (и находит, например, в «правиле Паскаля»). Информационное развоплощение соборного приходского тела означает, что мирянину в приходе можно виртуально и достаточно комфортно существовать, ничего не делая, посещая от случая к случаю.

Это накладывается на отмечаемую многими исследователями укорененную в России культуру «приватизацию православия» и «сакральный индивидуализм»: «человек в храме один перед Богом», нет доминанты группового соучатия, послелитургического общения, совместного действия.  Особенно взаимно комфортно для мирянина и прихода  это становится, если есть возможность делать пожертвования. К слову о ситуации с финансированием приходов не прихожанами, а захожанами. Кому-то от этого хуже? Не очевидно. Неужели.. вот она,  халява?

Справедливости ради, как показывают наши исследования московских «ядерных прихожан», если «выбор сделан» — то прихожанин активен, удивительно дисциплинирован, уровень сознательности выбора впечатляет. Когда мы изучаем реальную приходскую жизнь, стереотипы разбиваются. Ни  «бабушек-обрядоверок», ни New Age озабоченных горожанок  в числе ядерных прихожан нет. Но их мало.

Возникают ли в результате проблемы? Как же, без проблем. Отметим одну, касающуюся темы исследования.

Образ Церкви должным образом формируется в живом общении мирянина с духовным лицом, с пастырем; в приходском соборном общении, в полноте литургической жизни. В отсутствии этого, образ останется виртуальным, в лучшем случае – книжным, в худшем – как это обсуждалось ранее при разговоре о медиа-востребованности православных СМИ,  случайным, редуцированным и даже секулярным.

Но даже если интересоваться богословием или хотя бы современной «массовой православной культурой» (такой феномен есть и очевидно стоит отдельного рассмотрения), даже если исправно поститься и даже быть реальным прихожанином, — без живого общения с представителем духовенства, есть риск быть прихожанином «Своей церкви».  В этом случае образ Церкви может оказаться… озадачивающим.

Посмотрим, какая складывается ситуация по данным проведенного опроса.

Церковь корпоративная и Церковь приходская

Итак, можно предположить, что за изучаемым образом Церкви в реальности стоят два образа. Это медиа-транслируемая «Церковь-Корпорация», существующая в представлении большинства россиян, и это приходская Церковь, являющаяся продолжением реального приходского опыта для тех «по самоидентификации православных», которые утруждают себя посещением храмов.

Посмотрим на сравнительно небольшую выделенную из общего массива респондентов группу прихожан и сравним с всероссийскими результатами. За «прихожан» мы берем тех, кто по возможности посещает православные богослужения чаще, чем раз в месяц. Их в данном опросе около 8% (по другим опросам, 5-7%;  еженедельно же стараются посещать службы менее 2% россиян, что меньше ошибки выборки).

Какой прихожане Церковь видят и какой хотят видеть?
Церковь, по мнению прихожан, сейчас это:
1.     Приверженность традициям, охранение прошлого (47%, РФ 30%) 
2.     Помощь людям, приходская и социальная работа (44%, РФ 30%)
3.     Точное следование канонам (29%, РФ 16%)
4.     Открытость для всех, понятность и приветливость (28%, РФ 21%)
5.     Четкая иерархия (21%, РФ 11%)

Как видим,  из  существующего у прихожан образа Церкви, по сравнению с «россиянами, в целом», пропадают такие характеристики, как «великолепный обряд, красота и пышность богослужений» и «важная часть российской государственности».
Какой прихожане хотят видеть Церковь?
1.     Помощь людям, приходская и социальная работа (47%, РФ 38%)
2.     Открытость для всех, понятность и приветливость (38%, РФ 28%)
3.     Активное участие в воспитании детей и молодежи (38%, РФ 26%)
4.     Скромность и нестяжательство (31%, РФ 23%)
5.     Приверженность традиции, охранение прошлого (23%, РФ 18%) 

Удивительно, но все пять перечисленных желательных характеристик Церкви в глазах прихожан совпадают со мнением россиян, в целом! Более того, сохраняется даже порядок приоритетов, различается только «острота запроса», — для россиян запрос на вышеперечисленные характеристики является менее выраженным, для  прихожан – что понятно — более острым. Однако, не присутствует ли какая-то амбивалентность, двусмысленность  в этом единодушии? Впрочем, не обязательно искать подвох, — можно радоваться, что информационная стратегия представляется социально достаточно очевидной.

Посмотрим, что происходит с «выпадающими характеристиками».

 «Духовная мистическая жизнь»

Как мы помним,  для россиян такая характеристика Церкви, как «духовная мистическая жизнь»,  является практически невидимой в настоящем (5%) и еще менее значимой в будущем (3%). Что понятно: «Ну, что с них взять».  Интересно, как обстоит дело с прихожанами? Может быть, если мы посмотрим на тех, кто регулярно бывает в храме, скорее всего, участвует в таинствах, –  ситуация изменится?

Среди прихожан,  о  духовной мистической жизни в Церкви сейчас говорят те же 5%. О важности  духовной мистической жизни в будущем — 4%. 

Для сравнения, при опросе сотрудников православных СМИ,  о том, что «духовная мистическая жизнь» присуща Церкви говорят 43% респондентов; о том, что она является  важной в будущем – 40%.

Среди всероссийских респондентов, свести эту характеристику практически к нулю чаще других предпочитают опрошенные из Северо-Западного федерального округа.  Напротив, несколько более востребованной для Церкви «духовная мистическая жизнь» выглядит в глазах среди следующих групп:

• Респонденты старше сорока лет и не имеющие детей
• Респонденты, готовые к поддержке политической оппозиции
• Самые обеспеченные из россиян (те, кто говорит о том, что у них есть средства на недвижимость)

Продолжение следует

..В следующий раз, в контексте разговора о Церкви «для богатых и для бедных», поговорим о специфике современного восприятия православной литургии; о том, почему отторгаются «церковные  богатство и пышность богослужений», — и «пышность» ли это на самом деле?

Помимо богатых и бедных, хотелось бы  поговорить более подробно  о молодых.  Тем более, что запрос на «активное воспитание детей и молодежи» к Церкви предъявляется со всех сторон, как показывает исследование. Какой хочет видеть Церковь молодежь? Как на характеристики Церкви реагирует интернет-аудитория?

Еще одна не самая простая, но, возможно, требующая внимания тема: Церковь как «важная часть российской государственности». В этой связи исследование, как мы считаем,  нам удалось, позволив сделать довольно неожиданную находку. Скорее всего, она требует дополнительного анализа, но предложить ее на суд читателей мы все-таки попробуем.

Поговорим отдельно об опрошенных на фестивале «Вера и Слово». Отличаются ли они как от россиян, так от прихожан..  так и друг от друга?

В конце концов, какие типы религиозного благочестия, определяемые матерью Марией Скобцовой торжествуют сегодня, на какие есть запрос в будущем? И как отличается восприятие «публичных» и «осевых» характеристик  в разных группах опрошенных?

Несколько тем для продолжения разговора об образе Церкви перечислено.  Между тем, в качестве «промежуточного заключения», хотелось бы добавить следующее. Любая радикализация ситуации чревата редукционизмом; упрощение, дихотомизация реальности — свойственны большинству мобилизующих стратегий,  широко используемых как сознательными, так и бессознательными социальными инженерами.  Образов может быть множество;  критическое мышление предполагает заострение отличий и выявление узких мест, например, между социальным спросом и существующим предложением.  Но при этом нельзя забывать, что  реальная Церковь – она спокойная,  разная и Единая.

Значит, все ее множественные образы являются непротиворечивыми и свидетельствуют больше о нас, чем о Церкви.  Возвращая нас к вопросу о непростом «объекте исследования», который  становится, невидимо и благодатно, Субъектом. И в этой связи каждый из нас,  – это частный человеческий вектор, устремленный сквозь собственное пространство, сквозь свой «разумный и разумеемый» образ и  сквозь общее время — к единому целому, к Церкви. Аминь.

ССЫЛКА НА ПЕРВОИСТОЧНИК