Комментарии экспертов к итогам опроса

Игумен Филипп (Симонов), Директор Департамента макроэкономического анализа и методологического обеспечения деятельности Счетной палаты.

Если православные должны платить налог на Церковь помимо других налогов – это была бы совершенно неверная дискриминационная позиция

В принципе, можно сказать, что до ¼ россиян (вне зависимости от степени их церковности) ответили на вопрос положительно. Сложно определить причины, которые могли бы дать такой высокий процент негативной реакции. Видимо, потому оказался высоким и процент тех, кто затрудняется ответить – такой ответ часто зависит от формулировки вопроса. Можно понять дело так, что православные должны платить налог на Церковь помимо других, но это была бы совершенно неверная и дискриминационная позиция.

Но можно понять дело и так (как, кстати, его понимают в некоторых странах Европы), что православные имеют возможность выбора: часть тех налогов, которые они и так платят (например, некоторую долю подоходного налога, скажем, 3% из 13%), направлять не обезличенно вообще в бюджет, а на конкретные нужды, определенные их конфессиональной принадлежностью. В этом случае (если те примерно ¼ православных опрошенных имели в виду именно такой подход) есть совершенно определенная логика в ответах: с одной стороны, деньги уйдут не вообще в бюджет, а на церковные нужды, а с другой – как любые бюджетные доходы и расходы, они станут прозрачными, их можно будет проверить по целевому назначению. Но такую постановку вопроса нужно было четко разъяснить, и я не знаю, было ли это сделано.

Что касается неверующих, чаще всего они не согласны с самим существованием православных, и уж точно не нужно ждать от них положительной реакций на любой разумный шаг, который может укрепить православие (как и любую религию вообще).

Андрей Суздальцев, заместитель декана факультета мировой экономики и политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

Если завтра введут налог для православных, послезавтра введут налог для неверующих

Предложение  о введении налога в пользу Церкви выглядит несколько экзотично и грубо нарушает нашу Российскую Конституцию. Прежде всего, нужно учитывать, что государство и Церковь у нас разделены: Россия – светское государство. Собирать налоги – привилегия государственной власти. Получается, что мы снимаем некую функцию с Церкви, которая живет пожертвованиями и поддержкой верующих людей, и государство берется за счет большинства  налогоплательщиков (а православных у нас – большинство), помогать именно Православной Церкви. По Конституции все равны, в том числе независимо от вероисповедания. Значит, такой налог потребуют ввести и в отношении ислама. В этом случае ситуация несколько проблемнее: если Русская Православная Церковь подчиняется Московскому Патриарху, то в исламе существуют разного рода автономии. Как это все делить? Потом подтянутся буддисты, баптисты, и так мы дойдем до Свидетелей Иеговы.

Даже если сами православные будут платит налог для Церкви – это недопустимо. Нельзя человека принуждать человека платить за его взгляды. Это все недоработки Церквей – Православной, Католической… Значит, они так плохо работают с паствой, что вынуждены вменять государству какие-то сборы денег для существования. А их задача – работать так, чтобы люди   сами несли помощь Церкви – в которой они крестились, крестили своих детей, венчались и заботятся о ее процветании. Все храмы Руси построены религиозными общинами, которые столетиями вкладывали в эти храмы самое дорогое. Никто людей не курировал, они сами собирались, старались Церковь обогатить, украсить, чтобы у нее были деньги, были возможности. Заменять живое общественной действо на государственные функции в российских условиях северной страны, со специфической идеологией, было бы ужасно. Учитывая, что Россия и русский народ – один из тех немногих численных народов мира,  который имеет собственную цивилизацию, собственный разговор с Богом.

То, что студенты чаще за выступают за введение налога, понятно. Они – народ очень активный и хотят больше радикализма во всем. Даже в отношении с Церковью. А жители больших городов отягощены типичными для мегаполисов проблемами, и церкви находятся  в эпицентре этих проблем. Москвичи чаще говорят иначе, чем жители других мегаполисов, поскольку приучены жить в мультикультурном обществе, остальные большие города России не так этому подвержены. Там меньше внешнего влияния, зарубежного влияния.

Неверующие выступают против введения налога, потому, что понимают – каждое действие вызывает противодействие. И если завтра введут налог для православных, послезавтра введут налог для неверующих и их заставят платить.

Александр Архангельский, писатель, публицист, телеведущий

Мне интересна идея государственного определения церковной принадлежности через налог

Идея специального налога только для православных кажется мне абсолютно бесперспективной и нереализуемой. В отличие от интересной идеи государственного определения церковной принадлежности через налог, хотя я не уверен, что она может прижиться в России в ближайшее время. Она работает, скажем, в Германии, где люди давным-давно привыкли к подобному положению вещей.

Государству не должно быть дела до взглядов человека и до его бессмертной души. Оно – регистратор и в этом качестве  ему следует формализовать все вопросы, в том числе религиозные. Кто для государства православный? Тот, кто платит на Православную Церковь. Католик – тот, кто платит на Католическую Церковь. То же самое с иудеями, мусульманами… А атеист – тот, кто освобождается от этого налога, потому, что он решил прожить  только земную жизнь у унести  надежды на Вечность в могилу. С таким подходом к церковному налогу все ясно и системно.

Что касается отдельного налога на православных – я не понимаю, для чего здесь государство? Если речь о том, что мы должны платить «десятину» – это речь о взаимоотношениях каждого отдельно взятого христианина и его духовника или его прихода. Почему государство должно выступать администратором в этом вопросе?

Думаю, люди будут долго привыкать к идее государственного определения веры через налог. Но через какое-то время мы все-таки придем к этому.