Служба «Среда» проводит арт-исследование «Внутренний свет 75+». Организаторы приглашают взглянуть на пожилых людей рядом с нами — тех, кто видел время и не боится его. Кто эти герои, какие они и какие мы, когда встречаемся с ними?

Более 1000 фотографий из разных городов и стран и сотни анкет, в которых описаны истории о любви, вере, красоте, прошлом и будущем.

Каринэ Арутюнян (куратор художественных проектов службы «Среда»):

– Алина, давай сразу объясним людям, что за проект. До 15 мая 2021 мы принимаем фотопортреты людей старше 75 лет. И, с точки зрения автора фотографии, это герои, в которых он видит внутренний свет. Также просим заполнить анкеты, где спрашиваем про отношение к возрасту, времени, старости и многое другое. После окончания конкурса экспертное жюри выберет лучшие работы, которые мы покажем на выставке. В планах – выпуск фотоальбома, куда войдут фотографии и результаты исследования. А теперь вопрос: как родилась идея исследовать «внутренний свет» и можно ли его поместить в научные рамки?

Алина Багрина (основатель и руководитель службы «Среда»):

– Несколько лет назад мы делали фотопроект «Святое и ценное в России». С его помощью хотели выяснить, что такое «святое» – живое и узнаваемое современниками, а не то, что «…один дядя сказал несколько тысяч лет назад». Никакими опросами и цифрами такое не охватить, образы передают гораздо глубже. Получился конфессионально неангажированный конкурс, ориентированный не только на верующих. Ведь даже если человек атеист, это не значит, что у него святого нет, он просто это не так называет. Распространили информацию в соцсетях, в самых разных аудиториях. Получили почти две с половиной тысячи фотографий. Было очень радостно! Значит, что-то живое спросили, чем людям хотелось искренне поделиться.

На фотографиях было много света. И прямого-яркого, и бликами, и через туман, и на лицах, и как бы косвенного, отраженного. Даже темнота, чтобы показать святость. Но есть и другой свет. Свет, который видит сердце, очи внутреннего человека. Его еще называют «свет нетварный». Самой важной находкой конкурса стало то, что почти на 70% фотографий присутствовали люди! Фотографы, профессионалы и любители, даже в секулярной культуре, видят – человек свят.

КА: – А что за люди были на фотографиях? Дети, молодые, пожилые?

АБ: – Разные. Дети – довольно часто. Но вот как раз красивых и молодых в целом было немного. Интересно, что было много людей не социально ресурсных, а, наоборот, слабых. Дети, старики. Что особенно обратило внимание, получили много портретов старых мужчин. Морщинистых, строгих, проживших жизнь, которые знают, что такое порядок, дисциплина, любовь. Очень сильные фотографии. Это было неожиданно.

Тут сразу приходит на память, что Россия – страна, которая на первом месте по территории, а по продолжительности мужской жизни где-то в конце мирового списка. Стало понятно, что в результате исследования был затронут некий нерв. Увидели что-то реальное, святое, сверхценное, но что именно? Когда голодаешь – ценна еда, когда одиноко – ценно внимание. Когда мало дедушек, может, потому и ценятся так? Мало мужчин, пожилых, рациональных, «выживших». А ведь порядок и структура – это во многом мужской феномен. Отсутствующий дедушка – возможно, дефицит духовной структуры, духовной дисциплины в обществе. Остается растерянная бабушка, душевная, но тревожная, одинокая.

– Бабушек тоже было много на фотографиях?

– Были. Кстати, вообще не гламурных, таких вот глянцевых старух: «не свято». Вспоминаю одни удивительные «бабушкины руки», с пятнами, узлами, такой теплоты невероятной, и с блинчиками. Эта фотография у меня над столом на работе висела несколько лет.

Вообще, в отличие от мужчин, женщин как-то не учат, кто мы такие. Нас со школьной скамьи подстраивают под мальчиков, учат эффективности, конкурентности. Женская растерянность в обществе большая. Это называют равенством, а мы другие… Нет положительного образа женской старости ни в просвещенной культуре, ни в современных медиа.

Одним словом, после этого фотопроекта стало понятно, что фотоисследование хочется повторить, но с фокусировкой именно на пожилых лицах. На человеческой душе и духовности, мужской и женской, которую создает и обнажает возраст. Так возник фотоконкурс «Внутренний свет 75+».

– Что за рубеж – 75?

– Есть мнение, что после 75-ти лет лицо человека становится более правдивым, потому что показывает душу. До этого можно прикрываться масками, играть социальные роли. Но с возрастом от себя спрятаться все сложнее. 75 лет и старше — это возраст и особой честности, и особой хрупкости, который требователен не только к тем, кто «уже там», но и к окружающим. Пожилым нужно внимание не меньше, чем младенцам. Но про младенцев мы помним, а пожилых людей отправляем куда-то на задворки внимания, словно сами там не будем. Но важно проходить с достоинством через любой возраст. Этапы разные, задачи разные. Почему, в числе прочего, я инициировала «Внутренний свет»? Потому что вокруг этой темы какой-то заговор молчания. В нашем обществе мало сценариев старости и особенно мало положительных сценариев. Вижу много спрятанной старости, вижу старость как боль и невысказанность, обиды, одиночество.

– Может ли этот проект изменить отношение к старости?

– Обдумывая этот конкурс, я сделала для себя такой вывод. Подход может быть дефицитарным, а может бытийным. Дефицитарный – это «надо-надо», «спасите-помогите» – «дайте». Бытийный – это, наоборот, берите, «на»! Есть полнота, и из нее – делишься. И вот как хорошо делать проекты не дефицитарные, а бытийные. Делиться. Давать. Изучать не плохое, а хорошее, увеличивать его своим вниманием. Не в смысле «все шоколадно». Трезво, но с добротой. К зрителям, к участникам.
Одним словом, данный проект не про «помогите», а про «держите, чувствуйте, узнавайте свет и тепло»! Не про нуждающуюся, больную старость, а про светлую, дающую нам что-то очень важное и очень тонкое. Хотя бы про то, что она, такая старость, тоже возможна. Даже в очень тяжелых жизненных обстоятельствах. Даже, наоборот, – через них, благодаря им. По наблюдениям, часто трудная жизнь, если человек не сломался, не озлобился, делает его к старости внутренне молодым, преображенным. Эта особая молодость, приобретаемая с возрастом, – не она ли светится на лицах пожилых людей, чьи портреты получаем на конкурс «Внутренний свет»?

– Старость бывает красивой?

– Несомненно! Только нам, порой, сложно увидеть красоту сквозь грубую, измятую упаковку. А старость «упакована» грубо, часто даже отталкивающе. И социально, и физиологически. Поэтому нужно быть реалистами, понимать ограниченность своего разума и выходить за рамки человека телесного и физического. У души и тем более духа – своя физиология, совсем иная!

Однажды я спросила свою знакомую, пожилого и опытного врача: «Какой диагноз страшнее всего?» Она сказала неожиданную вещь. «Самый страшный диагноз — это когда человек старше 75 лет не добр. Потому что до этого можно заниматься разными делами, спасаться какой-то внешней деятельностью, но после 75-ти человек становится самим собой. И если в этом возрасте человек не добрый, то страшнее диагноза я не видела». Если на старом лице надменность, высокомерие, недоброта – да, это тяжко.

Стало быть, что делает старость красивой? Не обузой, а ценностью? Старость праведная – милосердная, дающая, кроткая: «молюсь, люблю, радуюсь — солнцу, небу, лицам, всему…». Тогда человек в свои 75+ становится духовным донором, на которых мир держится!

– И при этом немало людей, которые боятся называть свой возраст, хотя даже еще не приблизились к старости.

– Мысли о возрасте пугают нас, да, поскольку мы до сих пор не достигли зрелости, хотя нам может быть уже за 30, за 40, даже за 60. Речь о внутренней зрелости, конечно, – о зрелости души. Есть даже понятие «травма возраста». Это диссонанс внешнего, биологического и внутреннего возрастов. Когда между ними резонанс, человеку комфортно в своем времени и нет проблемы сказать, что тебе «уже 20» или «уже 45» и так далее. Если у человека, скажем, тело перезрело, и ему уже за 30-ть, а душа застряла в пубертате, то возраст кажется чужим, неправильным. А если душа в подростковом возрасте, а тело к 60-ти? Раньше в 15 лет люди начинали рожать, воевать, но и цикл жизни был другим. Теперь, за счет увеличения продолжительности жизни демографическая реальность поменялась. Людям начало казаться, что времени впереди еще много, а современная медицина способна творить чудеса. Мы впали в некоторую беспечность, молодость растянулась где-то до 30. Даже до 35, но, честно говоря, «за 30», мне кажется, уже можно начинать взрослеть. Вечно играть в беззаботную юность, стараясь сохранить облик и манеры «девчонки» или «пацана» – это же заранее обреченная попытка к бегству. Антиэйджером быть глупо, это форма отрицания реальности.
Проблема отсутствия осознанного отношения к старости и к возрасту — это проблема отсутствия понимания человеческой зрелости в культуре. В нашем современном обществе как раз и потеряна культура взросления, поэтому и старость воспринимается как нечто аномальное, противоестественное. Но если есть в тебе зрелость душевная, то возраст приходит комфортно.

– Здесь важно найти смыслы, ради которых живешь.

– Конечно! Ведь почему мы сейчас мало видим позитивных и достойных образцов старости вокруг? Потому что почти уже не осталось смысла, личной цели человеческой жизни, кроме как служения социуму. Это история механизма, объекта, винтика – «я тут, пока я полезен». Подожди, а если ты старый, ты лежишь и за тобой ухаживают, но при этом в твоем сердце – любовь и молитва, которые держат мир? Смыслом может стать и личное призвание. Делание своего дела – это очень важно. Необязательно про заработок, про успешность. Найденное призвание – это как бы «компетенция себя» через волю к росту, дисциплине, труду. Такая компетентная старость бывает у профессионалов жизни, у которых мы чувствуем внутренний покой и свет. Не надо никому ничего доказывать — ни себе, ни миру. Все, ты знаешь себя. Вот, что дает самоуважение, силу, устойчивость, энергию. Как правило, человек, нашедший себя, это чувствует.

– При этом в анкетах на вопрос про смысл жизни большинство респондентов отвечает, что это дети и внуки. И только несколько человек написали про призвание.

– Так и есть, действительно. Но что такое «дети-внуки»? Это не просто мечта о продлении себя чужой жизнью, это те, к кому чувствуешь любовь, а любовь, настоящая, побеждает смерть. И поэтому люди искренни, когда они дают такой ответ на вопрос о смысле жизни.

Интересное наблюдение: мы делаем фотопроект в православной стране, если говорить о самоидентификации, и никто не говорит, что «смысл жизни – это вера, молитва, спасение». Но в лицах людей, что бы они ни говорили, столько света и добра! Это проблема культуры, которая не дает понятий, связывающих смыслы с опытом, чтобы говорить о своей любви и вечности. Сейчас мы – люди, лишенные высокой духовной культуры, что, к сожалению, является проблемой нашего времени, но мы видим святое в тех, кого любим. И этот массовый ответ про смысл жизни в детях и внуках – только на поверхности бытовой, а по сути – глубоко христианский. Люди видят смысл своей жизни в тех, кого любят.

– Но выходит какая-то однонаправленная любовь в обществе – от взрослых к детям.

– Это так, к сожалению. За последние пару веков в нашем обществе произошло смещение ценностного акцента с людей, убеленных сединами, на детей. Никто не спорит, что внимание к детям правильно, необходимо. Но нужно вернуть и пожилым подобающие им заботу, внимание, почтение. Многие бьют тревогу по поводу «вымирающей России», «вымирающей белой расы», вообще «вымирающей культуры». Но мы не вымрем, если старость снова займет свое законное почетное место. К слову о внутренней зрелости. Ее, помимо вышесказанного, формирует бережное, почтительное отношение к старости с самых детских лет. Такой человек потом готов к большей ответственности, он способен принимать важные жизненные решения, имеет более основательное отношение к созданию семьи. В культурах, где уважают старость, и браки счастливее, и, следовательно, страх перед многодетностью исчезает, детей рождается больше. Ориентир для нас – традиционные культуры, в которых развито почтение и уважение к старости, где есть чуткость и уважение к духовному опыту человека.

Вот мы сейчас смотрим на лица на фотографиях, иногда очень-очень старые. Они, по идее, должны быть страшными, потому что напоминают о смерти – и своей, и твоей, и моей. Но не пугают, а наоборот – «зажигают». Эти люди иные, но они готовы делиться! Вот, кстати, печальная проблема – невостребованность жизненного опыта старых людей. Мы не можем его взять, не можем впитать. Даже не можем их понять, но зато решаем, что для них хорошо и что плохо. Поэтому одна из задач проекта «Внутренний свет 75+» – исследовать старость людей, которые ее не боятся.

– Почему для исследования был выбран формат фотопроекта?

– Дело в том, что фотопроекты иммерсивны, смотреть и видеть – это действовать. Это и к нам, как к исследователям, относится, и к тем, кто присылает фотографии, и к тем, кто на них смотрит, ко всем зрителям. Мы не просто собираем визуальный полевой материал, и не просто даем фотографам возможность высказаться. Свет удивителен тем, что, когда им делишься, его становится больше.